И заскулило небо от тоски,
И в сердце страх вцепился цепко-цепко.
И поклялись мы вместе на крови,
Что уничтожим мир и будем ближе к злу.
Но тьма живёт в нас очень глубоко
И если рвать её, то только по живому.
В артериях у нас давным-давно
Застыла кровь; и нет пути иного.

Когда над городом погасал алый отблеск зари, в одном лишь месте он вспыхивал с необычайной силой - там, между двумя переплетенными телами, сгорающими от любви, всегда сиял аромат блаженства. Они были неразлучны, всю ночь в объятьях оберегая, даря друг другу небесные наслаждения, утопая в ласках и страсти, и лишь нежный шепот временами заглушал два неудержимо бьющихся сердца. Самая счастливая пара, неразделимые половинки одного целого, совершенного рая. Они сияли, гармонируя с лучами света, морским бризом и холодным арктическим воздухом.  Одни восхищались, другие же питали зависть к ним, но никто не мог встать между ними. Так были даны клятвы друг другу о том, что даже смерть не сможет разлучить их... По закону молниеносной судьбы настали времена, когда чума ворвалась в город в 1691 и медленно стала пожирать все живое, подкрадываясь к влюбленным. Болезнь беспощадно сковывала в свои стальные тиски всех, кто попадался на ее пути. Кого-то убивала быстро, а кого-то мучила невыносимо медленно, высасывая жизнь из их тел. Никто не смог устоять перед ней. Ночь тихо накрыла город звездным покрывалом, скрывая от глаз страдания людские. И лишь в одном окне горел бледный свет догорающей свечи. Там на белых простынях лежала она: та, без которой он не мог дышать. Любовь к которой затмевала весь окружающий мир. И лишь ее тяжелое дыхание и бессвязная речь давали понять, что еще жива, но надежды нет... Лишь одно желание сорвалось с бледных губ: встретить последний рассвет вместе, увидеть золотистый луч солнца, и он не смог отказать ей в этом. На берегу хрустального озера она умоляла его облегчить  страдания и прервать их жизни. И он не смог ослушаться своей возлюбленной, и не мог жить без нее. Так и остались они там вдвоем на веки вечные, связанные тяжким грехом самоубийства. Говорят, их души до сих пор не могут найти упокоение, и они возненавидели все  живое, то, чего их лишила судьба, и теперь любовным парочкам лучше держаться подальше от этого места, если не хотите ощутить весь гнев их.

Прости, ты шлюха, шлюхой ты умрешь,
Умрешь под дождь, умрешь под яркий свет заката.
Ты, шлюха, больше никого не ждешь,
И я не жду, мне больше ничего не надо.
На ее губах всегда толстый слой алой помады, от нее веет приторным ароматом дешевых духов, купленных в местной лавке, лиф ее платья всегда неприлично оголен, а простое платье горничной слишком туго обтягивает тонкую талию и соблазнительные формы, открывая мужским взорам все прелести соблазнительницы. Она давно поняла, что работа горничной имеет две стороны медали, но если поставить монетку ребром, то можно сорвать двойной куш. Совесть давно распрощалась с ней, а ее моральные принципы погребены под толстым слоем пыли в местной гостинице.  Все, кто работал у старого управляющего, старались держаться от него подальше и тихо ненавидели его. Он был слишком злым, жадным и похотливым, что заставляло подчиненных еще больше таить неприязнь к старику, и держаться как можно дальше. Она была, пожалуй, самым ценным его приобретением, благодаря своим великолепным внешним данным. Мужчины сами умоляли ее скрасить одинокую ночь в их постелях. Выбор всегда падал либо на мужскую красоту, либо на кошелек потолще. Мерзкий старик ни раз пытался затащить девицу в постель, но получал категорический отказ. Очередная ночь накрыла маленький городок. Канун праздника святых, а это значит, что большая половина города будет глушить виски до утра, а местные шлюхи - набивать кошельки поощрительной платой за свои порочные ласки. Он больше не мог ждать, одержимый желанием заполучить женщину во чтобы то не стало, направился в ее комнату. Догадаться о намерениях хозяина не составило труда, по горящим глазам горничная сразу поняла, что сейчас ей придется сделать выбор. Отказ слишком поспешно сорвался с алых губ и обрек девицу на гнев жестокого старика. Он сомкнул узловатые пальцы на ее хрупкой шее, вдавливая прелестное тело в каменные стены, заставляя сказать "да". Одно лишь слово, и она бы сохранила свою жизнь, но все закончилось слишком быстро. Когда он осознал, что совершил, то закопал ее тело в  подвале, погребая и свою страшную тайну вместе с ней. С 1742 прошло несколько столетий, на месте придорожной гостиницы ни раз возводились подобные сооружения, но призрак убитой горничной появляется время от времени в поисках новых клиентов.